Сладкий грязный мальчик (ЛП) - Страница 27

Я не самый лучший собеседник в такие моменты. Скорее, не особо разговорчива вообще. Чувствую "волнение внутри", однако остаюсь сидеть на месте. Я мышка в поле, и любая непонятная ситуация в моей жизни - будто орел на охоте, парящий над головой. Это немного комично, однако, другого сравнения в голове не нашлось.

Нас предупредили обо всех возможных бедствиях, и самолет поднимается в небо. Я беру Анселя за руку- минимум, что я могу сделать для него.

Боже, я хочу сделать для него намного больше.

Пять минут спустя его рука ослабевает, и он засыпает. Может быть, если бы я уделила ему больше внимания - или хотя бы позволила Анселю высказаться в ту ночь, когда мы впервые встретились - ему бы удалось рассказать мне о страхе перед полетом. Возможно тогда, он бы сказал мне, что взял что-то, что ему необходимо. Может тогда он рассказал бы, что ему помогает заснуть.

В салоне тусклый свет и оба мужчины рядом со мной тихо спят, а я, кажется, не могу расслабиться. Странное чувство. Похоже на лихорадку - не могу найти для себя удобное место.

Я вытаскиваю книгу, которую слепо закинула в свою сумку. К сожалению, это мемуары женщины, получившей известность в качестве генерального директора какой-то компании - подарок отца. Её фото на обложке в строгом костюме на синем фоне отнюдь не помогает мне справиться с кислотой в желудке. Вместо этого я читаю флаер о безопасности самолетов, вставленный в карман сиденья, а затем краду журнальчик автокомпании с кармана сиденья Анселя.

Я всё ещё чувствую себя дерьмово.

Закинув ноги на сиденье, опускаю голову на колени. Я стараюсь дышать глубоко, но, кажется, ничего не помогает. У меня никогда не было панической атаки, и что-то мне подсказывает, что это не она.

Я надеюсь, что это не она.

Когда стюардесса протягивает мне меню - на выбор лосось или тортеллини - это провоцирует бунт в моем желудке, я понимаю, что это точно не из-за нервов. Это не из-за моего похмелья; что-то другое. Кожа пылает и слишком чувствительна. Голова плавится.

Салон заполняется запахом лосося, картофеля и шпината, они такие едкие, что , задыхаясь, я удобнее сажусь на своём месте, и стараюсь вдохнуть хоть каплю свежего прохладного воздуха. Но этого недостаточно. Я сразу хочу убежать в ванную, но и так знаю, что не успею. Прежде чем разбудить Анселя, лихорадочно роюсь в карманах кресла, ища бумажный пакет. Едва получается его открыть, как меня начинает тошнить.

Это не самый худший момент, который ещё может произойти. Моё тело не реагирует на уговоры мозга вести себя тихо, как подобает леди. Я стону, чувствуя, что сейчас будет второй раунд, и в этот момент просыпается Ансель. Он прижимает свою руку к моей спине, и тихо произносит:

- Ох, нет! - и теперь я полностью унижена.

Я действительно не могу позволить ему наблюдать за мной в таком состоянии.

Я встаю, спотыкаясь об него, прежде чем он приподнимется, и практически вылетаю в проход. На меня смотрят другие пассажиры, с шоком, жалостью или отвращением, но они похоже рады тому, что я не уронила свой пакет с блевотиной, когда вылетела в проход. Даже при том, что я должна полностью сосредоточиться на ходьбе, когда ступаю в сторону ванной комнаты, я поворачиваюсь и смотрю на них. Интересно, тошнило ли их когда-нибудь на борту самолета, заполненного пятью сотнями человек, и их с новым мужем? Нет? Тогда они могут заткнуться.

Слава богу, туалет пуст, и я залетаю внутрь. Выбрасываю мешок в маленькое мусорное ведро и опускаюсь на пол перед унитазом. Холодный воздух дует мне в лицо и синяя жидкость в унитазе снова вызывает рвоту. Я лихорадочно дрожу и постанываю при каждом выдохе. Что бы там у меня не было, это похоже на поезд, несущийся на всей скорости по рельсам и вот - он разрушает здание.

Бывают моменты в жизни, когда мне становится интересно, что же может быть ещё хуже. Я нахожусь в самолёте со своим мужем, чей энтузиазм по поводу этого, кажется, ослабевает, и в эту глубокую минуту жалости к себе, с полным ужасом, отмечаю, что у меня начались месячные.

Я смотрю вниз на свои белые джинсы и задушив рыдание, беру небольшое количество туалетной бумаги, сворачивая её, вкладываю в свое нижнее бельё. Встаю, мои руки - вялые и слабые, стягиваю толстовку с капюшоном и завязываю её вокруг талии. Брызгаю водой в лицо и чищу пальцем зубы.

Это кошмар.

Раздается тихий стук в дверь, а затем голос Анселя.

- Мия? С тобой всё хорошо?

Я прислоняюсь к крошечной раковине, поскольку мы попали в маленькую турбулентность, и моё тело реагирует на это. Я чуть не падаю в обморок из-за того, что творится в моём желудке. После турбулентности, я приоткрываю дверь.

- Я в порядке.

Конечно, я не в порядке. Я испугана, и понадеявшись сбежать из самолета, прячась в этом туалете, сильно ошиблась.

Он выглядит обеспокоенным... и под воздействием чего-то. Его веки тяжёлые и начинают медленно слипаться. Я не знаю, что он принял, чтобы уснуть, но это было в нем приблизительно около часа, и он немного пошатывался, как будто мог упасть.

- Могу я чем-нибудь тебе помочь? - из-за его акцента труднее разобрать слова.

- Нет, если у тебя случайно не оказалось аптечки в ручной клади.

Он нахмурился.

- Кажется, у меня есть ибупрофен.

- Нет, - говорю я, закрывая глаза.- Мне нужны...девичьи штучки.

Ансель медленно мигает, хмуря свой лоб. Но затем, кажется, понимает, о чем я.

- Это поэтому ты так вылетела?

Я чуть не рассмеялась от выражения его лица. Кажется, мысль о том, что у меня бывают месячные каждый месяц, его удивила.